Сказки Брянского леса, Михаил Алексеев

Михаил Алексеев, "Сказки Брянского леса" (Усух), 1965 год, скачать фрагмент рассказа

Для начала признаюсь, что книга эта навеяна очерком Николая Грибачева, опубликованным в 1964 году под любопытным названием «Бегство на Усух».   О причине бегства поведано им не все. Там говорится о бесконечных собраниях и заседаниях, о читательских конференциях, о телефонных звонках, отрывающих литератора от письменного стола и с бесцеремонностью подвыпившего друга отпугивающих нахлынувшее было вдохновение. От этого, мол, наш брат писатель принужден часто оставлять уютное житье в московской квартире и менять его на беспризорное мытарство где-нибудь в Брянских лесах, в том же Усухе.

Двадцать пять дворов — и ни тебе приличной дороги до райцентра, ни тебе телефона, ни тебе радио, ни тебе электричества. Увози сюда твое вдохновение, и никто уж не спугнет его, капризнейшая из пернатых — жар-птица надолго останется в твоих руках. Все это верно. Но спросить бы любого из нас, совершил бы он свое бегство, окажись Усух не на берегу, а в стороне от прелестнейшей речушки по имени Сев, богатой и щукой, и окунем, и плотвой, и лещом, и даже линем, а по весне, майскою порою, утопающей в черемуховой душистой пене? Следовательно, на подобный подвиг способен лишь литератор, подверженный рыбачьей или охотничьей страсти. Иначе бегство будет, но только уж в обратную сторону — из Усуха, скажем, в Москву.

Река Сев еще не разведана другими рыбаками. Жители Усуха — это на девяносто процентов женщины, очень старые и старые не очень, средних лет, молодые и совсем еще молоденькие. Мужья их, отцы, деды, сыновья и братья сложили головы либо в рядах армии, либо — таких больше — в партизанских походах. Илья, а позже и мы, бродя по лесам, видели на глухих лесных дорогах и полянах небольшие поросшие холмики с подгнившими крестами или деревянными пирамидками. И сколько же их рассеяно в бескрайних дебрях! Ни надписи, никакого другого знака на тех крестах да пирамидках — кто лежит под ними, чьи отцы, чьи сыны, чьи деды, поди теперь узнай... Грустно и долго простаивали мы у этих холмов, молчаливые, уходили дальше.

Усух надо было открывать, как мореплаватели и землепроходцы открывают новые острова и островки, новые земли, новых обитателей нашей планеты. Подгоняемый нетерпеливым желанием отыскать хотя бы единственную речушку, где бы не ступало, а точнее, куда бы не погружало своих снастей стремительно размножающееся и все более совершенствующее свое опустошительное оружие племя рыбаков-любителей, Илья все дальше и дальше уходил в глубь Брянских лесов, пока не вышел к Усуху. Надо полагать, что его встретили там, как аборигены Миклухо-Маклая, ибо, как уже сказано нами, Усух было место, забытое и людьми и богом. Двадцать пять изб окнами на единственную улицу, а задами один порядок — к речке, другой — к лесу, стеною нависшему над маленьким хуторком. Усух не колхоз и, кажется, даже не бригада, а какая-то часть ее. Пахотной земли у этой бригады ежели наберется гектаров сто — и то хорошо. Зато кругом луга и большие поляны, сплошь заливаемые по весне водою, а летом покрытые высоченной травой, — идешь, бывало, по таким лугам, и оторопь тебя берет: пырей и разнотравье по грудь, под ноги не глянешь, а тут, сказывают, видимо-невидимо ядовитых змей, да и кабаны шныряют всюду.

<>

Река Сев еще не разведана другими рыбаками. Жители Усуха — это на девяносто процентов женщины, очень старые и старые не очень, средних лет, молодые и совсем еще молоденькие. Мужья их, отцы, деды, сыновья и братья сложили головы либо в рядах армии, либо — таких больше — в партизанских походах. Илья, а позже и мы, бродя по лесам, видели на глухих лесных дорогах и полянах небольшие поросшие холмики с подгнившими крестами или деревянными пирамидками. И сколько же их рассеяно в бескрайних дебрях! Ни надписи, никакого другого знака на тех крестах да пирамидках — кто лежит под ними, чьи отцы, чьи сыны, чьи деды, поди теперь узнай... Грустно и долго простаивали мы у этих холмов, молчаливые, уходили дальше.

Клев в Севе оказался превосходным, в письмах к нам это уже был не клев, а жёр. Спускаясь вниз по реке, он вскоре натолкнулся на другую, быстротечную, пока еще мутную, но, судя по многим признакам, тоже рыбную. Река эта, по имени Нерусса, соединившись с Севом, поглотив вместе с его водами и его название, делает крутой изгиб и устремляется дальше, к Десне. И пока что, помимо усухских ребятишек, Илья не встретил ни одного пришлого рыболова. Это обнадеживало.

<>

Получилось так, что в тот 1959 год я приехал в Усух из Москвы один. Начав годом раньше работу над романом «Вишневый омут», я принужден был оставить службу и занимался только этой книгой. Поэтому мне ничто не мешало покинуть столицу когда угодно и в каком угодно направлении. Если бы проставил в конце «Омута» имена селений, где он писался, то там бы значилось: село Монастырское на Саратовщине, поселок на Нижней Волге — Никольское, Лопушь и Усух — на Брянщине. В одном только месте не написано ни одной главы — в собственной квартире в Москве, в квартире, кстати сказать, со всеми современными удобствами. Одного, правда, удобства не было: тишины. Усух, лишенный всех прочих удобств, обладал одним, вот этим последним, что для нас имело решающее значение. Не подумайте, пожалуйста, что я возвожу хулу на город, который давно уже стал для меня и моих товарищей милым, родным и близким — родным хотя бы уж потому, что в нем родились наши дети, что он приютил нас, что мы — его граждане, мы живем в нем. Просто всякий выбирает для своих литературных занятий тот уголок, который более всего подходит к его душевному складу.

Роман «Солдаты», повесть «Наследники» и многие другие вещи писались мною в городе. «Вишневый омут» и «Хлеб — имя существительное» я мог писать только в деревне — и нигде больше. Современные впечатления будоражили память, вызывали к жизни, воскрешали видения далеких лет, перемешивались в голове и сердце и создавали атмосферу той взволнованности, той неслышной и невидимой вибрации душевных струн, при которой только и возможно творчество. Петух ли взлетит на плетень и, огромный, лохматый в сумеречной полутьме, заголосит во всю мочь; взмыкнет ли испуганный теленок на лужайке у своего прикола; пробежит ли с удочкой мальчонка и оставит на поседевшей от росы траве зеленые отпечатки босых ног; клейкая ли капелька молозива на подойнике; раздастся ли в утренней свежести вязкий хряск одинокого топора; запах ли деготька долетит до ноздрей от телеги; бодрый ли рокот трактора на далекой, пресно пахнущей меже коснется твоего слуха — и ты весь уже напружился, все поет в тебе, манит, зовет куда-то, рождая множество самых разнообразных и, казалось бы, немыслимых ассоциаций. В одном всякий раз испытывалась мучительная неловкость: как ты, явившийся в село бог весть откуда с удочками в руках и рюкзаком за плечами, — как ты докажешь людям, которые от зари до зари заняты совершенно определенным и всем понятным, и всем видимым делом, что ты тоже не бездельник, что твое занятие также нужно, также необходимо?

Когда сидит писарь в сельском Совете и пишет, это понятно, это его работа; когда же сидишь и ты и что-то там сочиняешь, это странно, это вызывает хорошо если улыбку удивления, а чаще — снисхождения: взрослый, здоровый мужичище, а занимается черт знает чем. Сельский житель любит книжки, но он несокрушимо убежден, что пишутся книжки в городе, а в деревне должно пахать землю, сеять хлеб, доить корову и рубить дрова. Требовалось какое-то время, чтобы растаял ледок этой подозрительно-удивленной настороженности со стороны крестьян, чтобы они поняли наконец, что книжки пишут обыкновенные люди, а не апостолы Павлы. В родном селе это легче – там тебя знают с детства. Иное дело  - Усух.

Впрочем, значительную часть дела уже сделал Илья. Он снял загодя с моего появления определенную долю неизбежной при таких обстоятельствах неловкос­ти. Об одном лишь позабыл наш верный друг Илья: из обещанного «мильена» он подобрал квартиру пока что только для себя, мне же ничего не оставалось, как вос­пользоваться гостеприимством доброго и словоохотли­вого старичка. Поселившись у него и проживши день-другой, осмотревшись малость, я понял, что выбрал да­леко не лучшее место. Жил Мильен со своей женой в большой избе, добрая половина которой отведена се­ням, доверху загруженным разной разностью. Чего только не было в тех сенях!

<>

Среди бела дня, сидя в своей избушке, я вдруг услышал глухие удары об воду, похожие на отдаленные взрывы бомб. Быстро выскочил из избы и пошел в направлении взрывов. В километре от Усуха, на верхнем течении Сева, там, где река рассекается надвое Бобриным островком, увидал лодку, а в лодке Мильена с тем шестом. Маленький, сухонький, поджарый, с удлиненным лицом, старик изгибался, со страшною силою ударяя цилиндрическим концом по воде. Вода со стоном ухала, из-под цилиндра взрывалась фонтаном. Все живое под водою ошалело шарахалось подальше от чудовища, то есть туда, где были расставлены сети. Я не выдержал и прекратил это злодейство. Мильен долго не мог понять моего гнева..

<>

Предприимчивый Илья успел наладить с усухскими мальчишками прочные деловые отношения. На целое лето снабдил их крючками и лесками, и они обязались обеспечивать нас червяками — основной насадкой для удочек. Надо сказать, что ребята выполняли свои договорные обязательства в высшей степени добросовестно.

Два часа ушло на осмотр Сева. Сначала мы поднялись километра на три вверх, а потом спустились вниз,  до впадения Сева в Неруссу. Признаюсь, более красивых берегов я нигде еще не видывал. Казалось, поблизости жили одни поэты, и они-то засадили побережья тихой и действительно задумчивой речушки наполовину черемухой, наполовину ракитой и черной смородиной. Черемуха цвела во всю мочь. Казалось, река закуталась в Горностаеву шубку. Соловьиные хоры не затихали ни на минуту. Ракиты были старые и высокие. Многие из них, подпиленные бобрами, лежали поперек реки, и от стволов, гонимые тайной, невидимою силой жизни, стремительно рвались вверх, к солнцу, прямые, как стрела, отростки, для которых пока что хватало живого соку в толстой коре родимого дерева. По берегу надо ступать осторожно: всякую минуту можешь провалиться в бобровую нору и сломать ногу. У бобровой норы два выхода: верхний выводил зверя на сушу, в лес, в луга; нижний — прямо под воду. Бобриная работа видна была всюду. В одном месте начисто срезаны талы, в другом — повалено огромное дерево, в третьем — такое же дерево, только уж обработанное, то есть распиленное на бревна и освобожденное от ветвей; самих ветвей не видно, пошли, видать, на кормежку.

<>

Наше месячное пребывание в Усухе в общем-то было разведывательным. Ровно через год, уже в мае 1960-го, на Усух была снаряжена новая экспедиция. Слово «снаряжена» тут более чем к месту. На Сев отправлялись рыбаки-виртуозы, а именно: Николай Грибачев и Иван Стаднюк, к ним опять в Брянске присоединился Швец. Сергей Смирнов и я приехали спустя неделю. Снасти мои с прошлого лета оставались у Мильена, так что я мог бы ехать налегке. Однако груз мой оказался самый тяжелый. Дня за два до отъезда из Москвы получил от Стаднюка открытку, в которой тот сообщал о «грандиозном клеве», о том еще, что можно было бы приступить к вялению и копчению рыбы, да вот беда: в местной кооперации не осталось ни солинки. Я, разумеется, тотчас же поверил: ведь речь шла об Усухе.

Туда и в путную-то пору не всегда проберется машина либо подвода, а по весне и подавно. Взяв все это в соображение, я полный рюкзак набил пакетами с солью, так что носильщики на вокзале подымали его сначала на тележку, а потом в вагон не иначе, как вдвоем, при этом поглядывали на нас с Сергеем подозрительно и перешептывались. И я бы не удивился, если б вдруг на каком-то перегоне нам предложили сойти и предъявить документы. Но все обошлось хорошо. В Суземке нас встречали. Стаднюк, вскочив в вагон, чтобы помочь нам выгрузиться, перво-наперво спросил, изобразив на своей физиономии крайнюю озабоченность:

— Соли привезли?

— Была бы рыба, соли хватит! — ответил я не без самодовольства.

— Очень хорошо, — заключил Стаднюк.

ГАЗ-69 — а только он мог отважиться совершить путешествие на Усух, — доблестно преодолев все дорожные тернии, пополудни с веселым фырчанием вкатился на единственную улицу хутора. Под предлогом того, что надобно угостить нас при встрече, поехали сначала не на квартиру, а к лавке. Она разместилась в стареньком амбаре, который каким-то образом умудрился сохранить при двадцатиградусном тепле снаружи январскую стужу внутри. Закутавшуюся в шубу продавщицу мы застали за трапезой: прямо на прилавке она освобождала от скорлупы одно яйцо за другим, в том же порядке отправляла их в рот, запивая молоком прямо из бутылки. Видать, мы были первыми в тот день посетителями, потому что начальница торговой точки с удивлением подняла на нас свои ясные, не замутненные никакими земными печалями очи и спросила:

— Вы за чем?

Вопрос был резонным. За прилавком было негусто. Зато посреди магазина, от пола до потолка, высился террикон соли, завезенный сюда, по-видимому, сразу на всю семилетку. Хотелось сейчас же обрушиться на Стаднюка с бранью, но розыгрыш был столь остроумным, что мы — я и Сергей — расхохотались вместе со всеми. Несколькими годами позже мною был взят у Стаднюка блестящий реванш, но, поскольку дело касалось литературной репутации, я сохраню содержание розыгрыша в тайне. Тогда, в Усухе, мне не удалось отплатить Ивану: его куда-то срочно вызвали, кажется в Киев, по делам кинематографа; в тот же день, вечером, мы его проводили.

<>

Мне ничего не оставалось, как опять поселиться у старика: он уже давно караулил меня во дворе. Чемодан соли я сбыл ему, за что получил благодарность.

— Мне надо ее мильен, — сказал он, волоча по земле страшенный груз.

Сказал правду, ибо на выделку бобриных шкур, а также на засолку рыбы соли уходит многонько. Ко мне старик проникся еще большим уважением. В знак особого расположения тут же накачал блюдо золотистого молодого меду и поставил передо мною. Я отказался от угощения до ужина, ибо обед — и не какой-нибудь, а праздничный — меня ждал у Швеца, там вовсю хлопотали Римма и Лена.

За обедом Грибачев произнес программную речь. Смысл ее сводился к тому, что всем нам отныне надлежит жить в рамках строго установленного графика. Подъем — в 6.00, физзарядка — 6.15, утренний туалет — от 6.15 до 6.30, затем кофе, первый завтрак, потом два часа работы над рукописями, потом второй завтрак, потом, до 15 часов, снова занятия, затем обед и рыбная ловля. Не было в этом распорядке дня только утренней и вечерней поверки, в остальном же режим был почти казарменный. Не мудрено поэтому, что уже на следующий день объявился нарушитель. Им оказался Илья Швец. После первого завтрака надо было бы усесться за письменный стол, а он два часа тайно просидел с удочкой на берегу Сева, в добавление ко всему присоединил утренний улов к своему вечернему и выдал себя за победителя. Будучи уличенным — не без помощи Риммы, — он долго отпирался, лгал самым отчаянным образом, указывая все время на машинку, где торчал листок с незаконченным стихотворением, как на свидетельство его усердного утреннего творческого бдения, — не помогло. Командор был неумолим. Швецу объявили наряд вне очереди: весь вечер он помогал сестрам чистить картошку. После этого должен был еще по наряду наколоть дров, но за Илью сделал это я, ибо понимал, что при такой строгости вскоре и сам провинюсь и тогда могу рассчитывать если не на помощь, то хотя бы на сочувствие Ильи.

Как-то в послеобеденную пору мы вышли с удочками к Бобриному острову и оказались свидетелями незабываемого зрелища. Нерестился лещ. Для свадебной оргии он избрал небольшой, неглубокий заливчик, насквозь пронизанный солнцем, им же насквозь и прогретый, шелковисто затравеневший со дна. Что-то непонятное, загадочно-древнее представилось взорам нашим. Лещи величиною с печную заслонку скопились тут в таком множестве, что вода кипела. Плоские, серебристо-оранжевые, они завели странный хоровод, кружились, кувыркались в воде, вспенивали ее, выскакивали вверх и опять звонко плашмя шлепались, брызги летели во все стороны, тысячи прозрачных пузырьков лопались мгновенно и мгновенно же рождались сызнова на поверхности заливчика. Мы стояли на виду у этих вообще-то очень осторожных рыб, но им теперь, видно, было не до нас, не до наших червяков, которые мы подсовывали к их носам в тщетной надежде на клев. Крючки вместе с наживкою то и дело выбрасывались рыбьими хвостами наверх. В слепом пиршестве этом, подвластном лишь извечным законам природы, распаленные страстью, в кровь изодранные друг об друга, потерявшие по бокам чешую, некоторые рыбы попадали на наши крючки. Мы причисляли себя к немногочисленной разновидности рыбаков-гуманистов и оставили только по одному лещу, а остальных выпустили. Ребята взяли с меня клятву, что я ни под каким предлогом не покажу этого места моему хозяину, ибо тот немедленно перегородит залив сетью и выловит всех лещей, а потом скажет, что в реке их мильен. Ребята оказались людьми предусмотрительными. Увидев на моем кукане леща, старик долго допытывался, где я его добыл. Я врал, как только мог, полагая, что в данном случае ложь моя — дело святое. Дед отлично знал, что по времени лещ должен уже нереститься, или «биться», как говорят местные рыбаки, а вот в каком месте, не ведал. Будто птица, которая, чтобы отвлечь хищника от своего гнезда, вьется и кричит совсем в противоположной от него стороне, так и мы, видя, что старик следит за нами, уходили подальше от Бобриного острова. В конце концов нам удалось оставить Мильена с носом. Лещ справил свою свадьбу и благополучно ушел в глыбь Сева. Мы по-ребячьи радовались маленькой нашей победе над матерым браконьером.

<>

На улице, перед домом моего хозяина, у палисадника лежало бревно — лежало, видно, с незапамятных времен, потому что было все как бы седое, а книзу покрылось лишаями и зеленым мохом. Не знаю отчего, но именно это бревно облюбовала парочка для своих ночных любовных бдений. Он, как я успел понять, сын лесника, с сумерками приезжает на велосипеде откуда-то из глубин брянских дебрей, она — из Усуха, но по соседству мы ее никогда не видели, стало быть, с другого конца хутора. От вечерней до утренней зари просиживали влюбленные и говорили (нам в открытое окно была слышна вся их сбивчивая воркотня, перемежаемая поначалу редкими, а затем все учащающимися поцелуями, очень звонкими среди ночной тиши), говорили без конца и о чем угодно, только не о предмете, который более всего занимал их в те минуты. Не говорили о любви. Где-то за полночь парочку вспугивал Мильен, возвращающийся из своих тайных походов. Парочка снималась, куда-то уходила, но ненадолго, пятью минутами позже опять усаживалась на бревне. Старик тем временем, не раздеваясь и не разуваясь, укладывался на широкой лавке, кряхтел, не забывая время от времени прокомментировать то, что слышалось ему от палисадника:

— Ишь ты... скажи на милость. И не стыдятся!

— А ты, когда был молодой, стыдился? — спрашивал я из-за своей занавески.

— Како там! Бывало, мильен раз поцелуешь. Я ить какой был...

Он не договаривал, а я должен был понимать так, что был старик в молодости своей первым парнем на деревне. С третьими кочетами парочка испарялась, точно утренний туман ее проглатывал. Хозяйка шла доить корову, старик тоже подымался и уходил куда-то. Я продолжал спать до восьми, а иной раз и до девяти часов — благо командор с его строгим графиком находился далеко. Иногда меня еще до свету будил главный нарушитель грибачевского «катехизиса» Илья Швец, которому страсть как не хотелось пропускать утреннюю поклевку, всегда щедрую. На миру и смерть красна. Нарушать дисциплину в компании тоже, видать, легче. Редко случалось, чтобы я устоял перед искусителем. Крадучись, через двор и затем через зады мы выходили к речке и отдавались тому редкостному блаженству, познать которое способен лишь рыболов, нетерпеливою рукой насаживающий червяка и глаз не спускающий с просыпающейся, курящейся теплым парком реки. Тут каждый миг дорог, ибо он есть поклевка — так, во всяком случае, кажется рыбаку. Мы разматываем удочки, а в груди просыпается знакомый мотив песенки, сочиненной Сергеем Смирновым и композитором Виктором Шориным и находящейся в вопиющем противоречии с графиком:

Не пристало рыбаку
Здесь валяться на боку.
Ближе к удочкам, товарищ,
Все вниманье — поплавку!
 Окуни да щуки
Лезут прямо в руки.

К концу нашего пребывания в Усухе направили Илью в Суземку, с тем чтобы он договорился с райкомом о литературном вечере. К тому времени наша бригада пополнилась еще одной творческой единицей: из Москву приехал приятель Сергея Смирнова композитор Виктор Шорин, который клев любит с такою же неистовостью, что и музыку. Сергей Смирнов и Виктор Шорин оказались гвоздем нашей программы: в их распоряжении были не только стихи, но и песни. И выпустили мы их последними. Сергей лихо вышел на середину сцены на костылях, с которыми уже пообвыкся. Еще более похудевший, подпираемый с двух сторон палками, он поначалу мог вызвать лишь жалость к себе. Но стоило ему прочесть одну-две знаменитые свои короткие басенки, как зал восторженно зарукоплескал и захохотал. Басенка же про кота-валерьянца, который «опять сидит под мухой» и пьет валерьянку, пьет и поет «шумел камыш», не замечая, что ему «усы отгрызла мышь», — басенка эта вызвала прямо-таки бурю восторга. Потом шли стихи всякие — грустные и веселые, легкомысленные и серьезные. И все принималось удивительно хорошо. Сергей понравился суземцам. То, что он вышел па сцену с костылями, прибавило к личному его всегда неотразимому обаянию еще нечто героическое. А когда они с Шориным спели про солдатский котелок, мы могли с уверенностью сказать: вечер удался на славу.

Однако я рассказал о заключительной и, несомненно, самой яркой его части. Было же и мое выступление, и Ильи, и Грибачева. Я прозаик и отделался коротким, почти протокольным сообщением: над чем сейчас тружусь, какая судьба занесла меня в эти глухие места. Отвечая на мое выступление, какой-то старик (до сих пор жалею, что не записал его имени) стал довольно толково советовать нам, показав поразительную осведомленность относительно нашего ремесла. В конце речи своей он вдруг вымолвил слова, от которых я вздрогнул, — так точны, сильны и глубоки они были:

О чем не подумал — про то не расскажешь;
О чем не поплакал — про то не споешь.

За выступления друзей волнуешься так же, как и за свое собственное. Если можно еще более или менее быть спокойным за Грибачева, то за Илью — теперь могу признаться в этом — я тревожился, и немало. В отличие от первого Илья не приучил себя подолгу корпеть над строкою, копаться в груде словесной руды «единого слова ради». Какое подвернулось, он тому и рад. В благодарность ли за такую доброту или еще за что, но слова нередко ложились ладно и более чем к месту, а какое и выпирало, то его самоотверженно поддерживало, из чувства солидарности, что ли, слово соседнее, подвернувшееся как нельзя более кстати. Стихи Грибачева были хороши, и читал он хорошо. И все-таки на его долю выпало хлопков столько же, сколько и на долю Швеца. Если бы качество и значительность стихотворения оценивались только по его эстрадному успеху, то Грибачеву следовало бы огорчиться, а Швецу — торжествовать победу: на сцене он неожиданно оказался вровень со своим многоопытным и придирчивым к себе и другим собратом.

<>

Мы можем перечислить всех представителей рыбного царства, основавшегося в Севе. Какие рыбы водятся в Неруссе, мы не знали. Спрашивать об этом старика бесполезно, но я все-таки не удержался, спросил:

— Щуки в Неруссе есть?

— Мильен!

— А лещи?

— Мильен!

— А сомы?

— Мильен!

Далее я уже не спрашивал, потому что был уверен: спроси я о китах, последовал бы тот же ответ.

Вышли к реке на восходе солнца. Однако Нерусса показалась нам нелюдимой. По берегам ее словно бы прошелся какой-то безжалостный великан косарь, все талы были подрезаны у корня и теперь, желтые, пожухлые, в немыслимом беспорядке лежали у самой воды, делая невозможными подступы к ней. По надрезам нетрудно было определить работу бобров, только неясно было, отчего это такой разумный зверь оказался таким нерачительным, — не научился ли он у людей?.. Из-под нависших сухих веток, из холодной тьмы то и дело слышались неправдоподобно шумные всплески. Щука ли, никем не пуганная, откровенно разбойничала там, бобер ли, или сом. Подогретые этими всплесками, мы продирались к воде, с грехом пополам настраивали снасти, но результат был неизменно один и тот же: никакого результата. Нерусса ни за что не хотела открывать своих секретов. С шести утра и до семи вечера мы трудились как старатели, успели дважды и трижды переругаться между собою, я лично поминал не самыми лучшими словами своего Мильена — и это не помогло. Усталые, злые как черти, мы спустились вниз по зловредной реке и вышли на Сев. Поймали по нескольку рыбин и тихо поплелись домой, то есть в Усух. При этом тихо же напевали:

Окуни да щуки лезут прямо в руки,
Не зевай, скорей тащи!
В крашеном ведерке
Бродят красноперки
И хвостами бьют лещи.
Не пристало рыбаку
Здесь валяться на боку.
Ближе к удочкам, товарищ,
Все вниманье — поплавку!

На следующий день покинули хуторок: я, Грибачев, Смирнов и Шорин уехали в Москву, Илья — в Бежицу. С Усухом прощались собственным гимном, сочиненным специально в его честь:

Тут ни звона телефона,
Тут ни стука почтальона,
Тут не нужно заседать —
Эх какая благодать!

...С той поры прошло около пяти лет. Но я знаю, что когда-нибудь вновь совершу бегство на Усух и вновь попытаю счастья. Ведь тайна на то и тайна, чтобы заманивать к себе людей. Пока же мы двинемся в другие места. Впереди нас ждут Волга и Дон. И зовет дорога.<>

Всякий раз мы возвращаемся из своего путешествия тоже загоревшими, но сами этого не замечаем, не хвастаемся смуглостью лиц перед бледными москвичами, как это делают присяжные курортники и «дикари» с черноморских берегов. Цель наших странствий иная. И богатство, приобретенное нами, иное.

Михаил Николаевич Алексеев (1918 - 2007) — русский советский писатель, автор пяти крупных романов и более тридцати повестей, рассказов, очерков, новелл и нескольких киносценариев для экранизации своих произведений.
Родился будущий прозаик родился 6 мая 1918 года в сельской местности в Саратовской губернии в крестьянской семье. Михаил был младшим четвёртым ребёнком, кроме него в семье росли два брата и сестра.
В 1934 году, в возрасте 15 лет, Михаил остался сиротой – умер отец, а через год умерла мать. Братья были призваны в армию, сестра вышла замуж и уехала в другое село.

С лета Михаил 1941 года участвовал в боях на самых тяжёлых направлениях Западного фронта, Курской дуге. На фронте в 1942 году вступил в Коммунистическую партию. В этом же году был назначен заместителем батареи по политической части. Вел фронтовые записи, писал очерки и рассказы, которые печатали фронтовые газеты. Закончил войну под Прагой в 1945 году.
С Галиной Андреевной Анисимовой, будущей женой, Михаил Николаевич познакомился на фронте. В 1946 и 1950 годах в семье родились дочери – Наталья и Лариса.
В 1951 году Алексеев стал членом Союза писателей, а в 1957 году после завершения учёбы Высших литературных курсов, назначен редактором Военного издательства Министерства обороны СССР.

 Убийство лесника из Неруссы в Брянском лесу на реке Сев.

Коро вызывает Москву, 1969 год, Библиотека известий, Москва

Уникальный клад III века  на реке Сев в Брянской области возле  села Невдольск

Вершина ювелирного искусства ранних славян хранится в Историческом музее Москвы

Уникальный клад II-V веков нашей эры из 150 предметов  из Брянской области поставил его в один ряд с наиболее ценными сокровищами различных периодов российской истории. Находка 2012 года стоит миллионы долларов. Сопоставимый по значению клад попадал в Исторический музей только однажды, больше столетия назад.

Местность возле города Севска и поселения на реке Сев с самых древних времен были населены. Эпоха бронзы представлена археологическими раскопками у поселков Добруни, Неруссы, Невдольска, Селечни. Ранний железный век и железный век обнаружен на археологических раскопках Добрунь I, у поселков Гаврилова Гута, Неруссы, Подгородней слободы. Древнерусская археологическая культура засвидетельствована на раскопках у Селечни и Подгородней слободы.   Поселение, эпоха бронзы – 1,3 километров к юго-востоку от села Невдольск обследовал А.С.Смирнов в 1983 году.

Клад был изъят у "черных" копателей и передан 14 августа 2012 года представителям ФСБ РФ в Государственный исторический музей в Москве. Информация сообщалась на Первом канале и НТВ. Чёрная археология - это модное увлечение множества людей последних лет стало более доступным в связи с распространением доступной металлоискательной техники.  Веками искать клады не возбранялось, пока не появились государственные музеи. В наши дни кладоискатели получили доступ ко многим археологическим картам, составленным советскими учеными. Официальная археология же оказалась в глубоком упадке, из которого пока так и не вышла.

Уникальный состав клада из Брянской области поставил его в один ряд с наиболее ценными сокровищами различных периодов российской истории. Основная часть клада состоит из нескольких комплексов бронзовых украшений. Это - головные венчики, гривны, нагрудные цепи, составленные из богато украшенных звеньев, крупные застежки для одежды, большое количество браслетов, несколько видов подвесок. Абсолютно уникальной является находка рукояти плети, которая состоит из железного стержня с бронзовыми деталями.

"Эта группа предметов стоит миллионы долларов, предположительно находки входили в состав клада, скрытого в III веке нашей эры и найденного на поселении, относящейся к киевской археологической культуре конца II-V веков нашей эры". Сопоставимый по значению клад попадал в Исторический музей только однажды, больше столетия назад.
Одиночные объекты или их мелкие группы тоже бывают важны, но большой комплекс — совсем другая история. Например, в составе найденного клада соединяются бронзовые украшения, исполненные по римским образцам, и зеркало сарматской работы. То обстоятельство, что хранились они в одно время и в одном месте, позволяет строить новые гипотезы о роли древних славян в мировом окружении.

 

Этапы древнего литья. Как был создан Брянский клад.

Наталья Биркина, младший научный сотрудник отдела археологических памятников
Aото творческой мастерской «RUNA» (Алексеевым А.В. и Воробьевым А.А.) blog.mediashm.ru

Стиль украшений с выемчатыми эмалями зародился в Восточной Европе во второй половине II в. и развивался в III–IV вв. Вероятно, прототипами для него послужили римские изделия с разноцветными эмалевыми вставками. Находки вещей в стиле восточноевропейских эмалей известны от Прибалтики до Крыма и Северного Кавказа; они широко распространены в Восточной Польше и встречаются в Скандинавии. В фонде Государственного Исторического музея в Москве хранятся два клада вещей круга варварских выемчатых эмалей (Брянский и Мощинский), отдельные вещи из раскопок Огубского городища, Кошибеевского могильника, вещи с Северного Кавказа (Кумбулта, Чми, Лезгур), находки и покупки В.В. Хвойко и др.

Брянский клад состоит из 186 предметов. Это бронзовые литые украшения с оставленными при отливке выемками, которые впоследствии заполнялись эмалью (обычно глухого красного цвета, но встречаются белые, желтые, синие, оранжевые, зеленые эмали). Форма и орнаментация предметов тяготеет к геометрической стилистике (круги, треугольники, квадраты, зигзаги и пр.). Все эти вещи сделаны на высоком уровне ювелирного мастерства, это видно и не вооруженным глазом. Проведенные исследования с использованием микроскопа только подтверждают это утверждение.  Но для того, чтобы появилось на свет новое украшение с яркой эмалью, мастеру приходилось немало потрудиться.

Изготовление таких вещей проходило в несколько этапов. Перед изготовлением украшения из металла ювелир продумывал все заранее.  Как только металл становился вязким и начинал твердеть, литейную форму опускали в воду, после чего глина в большинстве случаев, не выдерживая резкого охлаждения, трескалась и крошилась. Оставшиеся на отливке фрагменты формы вычищались вручную. После этого ювелир получал металлическую отливку, однако перед тем, как она становилась полноценным украшением, ее надо было основательно доработать. Убрать литник, отшлифовать добавить эмаль, орнамент и провести финальную полировку мелким абразивом.

 

Бесовской выкуп. Поиск клада у Севска копателями-москвичами

Брянщина - также одна из наиболее интересных в отношении монетных кладов западных областей России. В средние века здесь проходили известные торговые ярмарки, одна из которых - Свенская. Торговые связи Руси с Польшей, Литвой, Чехией, Венгрией, Германией активно шли именно через эти земли.

 

Река Нерусса

• 184 км пути от Дмитровска до Трубчевска.
• Река Нерусса  берет свое начало в Орловской области.
• Малые реки России крайне живописны. Очерки о реке.
• Рыбалка на Неруссе. Сплав по реке. Встреча с секачем.
• Нерусса - это сорт осенней груши, фольклорный коллектив  и железнодорожная станция в Суземском районе Брянской области.

 

184 км пути от Дмитровска до Трубчевска

Река Неру́сса  является левым притоком Десны, в которую впадает напротив города Трубчевска. Берет свое начало в Орловской области и на протяжении 184 километров протекает по территории Комаричского, Брасовского, Суземского и Трубчевского районов Брянской области.

Исток реки находится северо-восточнее города Дмитровска Орловской области. До посёлка Первомайского Нерусса течёт строго на юг в невысоких берегах, густо поросших высокой травой, камышом, рогозом и осокой.  Вдоль заболоченной поймы растут деревья и кустарники, в основном ольха, вяз, разные ивы. В селе Обратеево в Неруссу впадает правый приток — небольшой ручей. Напротив урочища на месте исчезнувшего посёлка Узлив в реку впадает ручей, который иногда называют вторым истоком Неруссы. После посёлка Первомайский Нерусса течёт на юго-запад, где на левом берегу этого участка реки находится крупный лесной массив Данилова Дача, в котором произрастают, в основном, дуб и сосна.

Участок Неруссы от Дмитровска до впадения в неё реки Расторог после Великой Отечественной войны был спрямлён в целях мелиорации. Тогда же здесь были прорыты мелиоративные канавы. После впадения левого притока, реки Нессы, Нерусса меняет направление течения на западное. В Комаричском районе Брянской области Неруссу по мосту пересекает железнодорожная ветка Брянск—Льгов.

На берегах реки Нерусса расположены несколько стоянок древних людей, в том числе «Волчий бугор» (возраст 20-25 тыс. лет), «Лапотный городок» (возраст 5-6 тыс. лет).

О происхождении названия реки Нерусса существуют разные предположения. Ее имя связывается с балтийским происхождением: латышским словом «наруссас» и прусским «нарусса». У реки Неруссы есть и созвучный приток Несса. Некоторые историки считают, что название «Нерусса» может обозначать порубежье по реке для русского населения с юга. Отмечалось, что  прежде существовало две Руси:  владения известной всем златоглавой столицы считалась Московией, но Рассеей называлась иная  часть княжеств, что в прежние времена имела больше взаимосвязей с Польшей и  Литвой тех времен. Следовательно, река НЕ-руса и река Сев (где СЕ-лились жители) обозначали границу владений одних правящих династий, что отделяла их от чужих владений, проводя черту между Диким полем и поселениями лесных жителей.

От самого истока до слияния с Севом река Неруса круто извивается, часто появляются в ней водовороты, но при этом ее воды остаются темными и непрозрачными даже при ярком солнечным свете. Возможно, и потому реку так и назвали Неруссой (т.е. не светлой, а мутной рекой)?  Кстати, еще до середины 20-го века от станции Неруссы  по реке Сев сплавляли деревья до стоянки Беляевец (место, что обозначено за Хохлой возле села Невдольск).

В 1990 году часть территории к северу от реки Неруссы в Суземском районе Брянской области отнесена к  памятнику природы областного значения «Неруссо-Севный». Общая площадь заповедника - 1035 га. В пойме реки сохранились широколиственные леса из дуба и ясеня, а на речных террасах — сосняки. Дикая природа этого края уникальна. Здесь причудливо переплелись элементы различных географических зон: таежных и широколиственных лесов, лесостепи. Для этих мест обычны такие таежные виды, как мохноногий сыч, желна, кедровка, глухарь, а в глухих урочищах обитают медведь и рысь.. Здесь, в уникальном природном комплексе долин рек Нерусса и Сев, сочетаются высоковозрастные широколиственные леса и черно-ольховые болота.

Между платформой 480 км и станцией Суземка некоторые электропоезда останавливаются на платформе 483 км, что находится чуть более чем в 1,5 км южнее железнодорожного моста через реку Неруссу – левого притока Десны.

Устье реки Сев (левого притока Неруссы) находится восточнее линии Московской железной дороги, приблизительно в 5 км ходьбы через лес от платформы 480 км. Поселок Нерусса примыкает к железной дороге с запада. Железнодорожная станция Нерусса в Суземском районе расположена между российским Брянском и украинском Хутор-Михайловский.

Фольклорный коллектив «Нерусса» является ведущим творческим коллективом Брасовского района с 2006 года. Его основная цель - возрождение традиционных песен Брянской области. За время существования ансамбля, его выступления радовали гостей и зрителей не только районных и областных праздников, фестивалей и конкурсов, но и межрегиональных и международных. Руководитель - Наталья Викторовна Алексашкина, 1979 г.р.

Груша «осенняя Нерусса» была получена искусственно путем опыления сорта «лесная красавица» пыльцой донора зимостойкости, сеянца 11-11-169 (Сорта Северянка, Россошанская ранняя и Мережка). Авторство нового сорта закреплено за известными отечественными учеными-селекционерами Е.Н.Седовым, Н.Г.Красовой, А.Г.Кузнецовой и Е.А. Долматовым, завершившими работу над выведением Неруссы в 1974 году.

 

Есть о чём рассказать Неруссе

А.Яковлев, Очерк о реке Нерусса газета "Рассвет", 1968 

Словно изгибаясь в каком-то причудливом, доселе неведомом танце, идёт Нерусса вдоль берегов. Идёт как живая неведомо сколько веком подряд. Чуть приостановиться на излучине, всмотрится пристально в заросший, обычно высокий и обрывистый правый берег, словно выискивая что-то потаённое, и снова в путь».

Прохладный шалунишка ветерок гладит её. Она злится она, ершится, и от ряби этой стволы берёзок, отражаясь в воде дрожат, изгибаются гигантскими змеями. Белые горы облаков медленно и неуклюже, будто полярные медведи, кувыркаясь в воде, плывут по течению. Ну до чего точно подметила песня: «И не понять, то ли в озеро небо упало, И не понять, то ли в небе озёра плывут». И верно, не сразу разберёшь: то ли в ясной-ясной воде прошмыгнула шустрая рыбёшка, то ли это в небе очередной заход «скоростных пикирующих бомбардировщиков» - ласточек. Всё смешалось, слилось воедино – вода и небо.

Вот медленно кружа в вальсе, скользит по реке одинокий берёзовый листок. Откуда и куда держишь ты путь, маленький зелёный беглец? Какая пышноволосая берёзка загляделась поутру спросонья на своё отражение в зеркале и невзначай уронила тебя, будто слезинку? И плывёшь ты теперь, удивлённо впитывая в себя тихие кумачовые закаты, когда длинные щупальцы огненной лавы тягуче растекаются по темной, готовящейся ко сну воде. Будит тебя на зорьке оглашенно-задиристо бесшабашный жаворонок.

Вырвавшись из-за поворота, приглядываешься тык нешумным сёлам и деревенькам, что уютно прижались к самой воде. Крепкие, приземистые дома, ровные, красивые улицы, длинные шеи телевизионных антенн… Да-а, тебе есть о чём рассказать… Может, легонько пристанешь ты где-либо у Чернигова на Десне и поведаешь шумным украинским рощам о всём, что видел и слышал.  А может доберёшься ты, крошечный связной, до самого Чёрного моря, которому отдаёт свою вечную и доселе ещё никем не измеренную дань и Нерусса. И покатит дальше, за три-девять земель быстроногая волна молву о нашем Брянском лесе, о его геройской и мирной судьбе. О его людях – работящих, простых, весёлых.

Идёт река. Река-трудяга. Река-красавица. Наша землячка. И как из её глуби жадно тянутся вверх жёлтые и белые кулачки кувшинок, так выплывают непрошенно из сердца такие же тихие добрые строчки стихов: "Задумчиво и грустно, уткнувшись в берега, идёт моя Нерусса – русская река".

 

Малые реки России крайне живописны

Владимир Фомин, июль 2021,  vk.com

Красота порой совсем рядом и за ней не нужно ехать за сотни верст. Такова и река Нерусса, протекающая по территории Брянской и Орловской области и впадающая в полноводную Десну.  Река с обрывистыми берегами в обрамлении густых пойменных лугов спокойно несла лодки с экипажами и припасами и огорчение доставляли лишь бесчисленные орды летающих кровососов всех мастей. На второй половине маршрута река шла через тенистые дубравы и сосновые боры и масса топляка, острыми зубами торчавшего из воды там и сям вынуждала активно работать веслами.

 

Сплав по реке становится неким актом осмысления. Мозг впитывал потрясающие виды, а лёгкие вдыхали воздух, напоенный ароматами заповедных дубрав. На стоянках, заранее выбранных в красивых местах, была вкусная еда, приготовленная нашими хозяюшками, иван-чай с местным зверобоем и чабрецом и мобильная баня на дубовых дровах со свежими вениками. Задушевные разговоры, купание в реке, потрясающие виды закатов и рассветов.

 

А чего только стоит одно место впадения Сева в Неруссу! Неглубокая Нерусса с её песчаным дном, покрытым редкими водорослями принимает в себя глубокий Сев с прозрачнейшей водой и богатой подводной флорой. Кубышки, стрелолисты, лилии цветут и привлекают бабочек и стрекоз. Под лодкой проносятся хищные жерехи, стайками стоят окуни на перекатах. Заметил под корягой щучку килограмма на два, но после нескольких попыток чуть не лишился любимой блесны и оставил хищницу в покое.

Как только начинается территория заказника, сразу заметно на контрасте, как варварски влияет на природу человек. Здесь обилие рыбы в реке и за каждым поворотом ты встречаешь косуль или оленей, вышедших на водопой. Много уток и белых цапель. И почти нет людей.В одной месте, тормознувшись на понтонном мосту, чтобы подождать отставший экипаж, встретили пожилого мужчину, ехавшего в набитом оводами уазике. Неподалёку от понтона я обнаружил ветхое сооружение с вывеской "Отель у петровича" и видимо , это был его хозяин. Настроение было плыть и плыть, но доброй половине экспедиции требовалось на сушу, выходные закончились, кого-то звала служба, а кого-то дети.

Глубоко за полночь понедельника в селе Нерусса нас отыскала машина эвакуации, предварительно заблудившись в другом населенном пункте с таким же названием. На заметку, там село Нерусса и станция Нерусса. И нет связи. Так, урывками...Теперь в планах ближе к осени пройти реку до Десны и полюбоваться золотом и багрянцем этих редчайших широколиственных лесов. Хотите присоединиться?!

 

 

Рыбалка на реке Нерусса

Каждый мечтает оказаться на берегу чистой реки, где много крупной щуки – и, кроме него,  - никого. И такие места, к счастью, еще есть. Например, река Нерусса в Брянской области или ее приток - Сев. Нерусса– лесная речка шириной в среднем метров 20. На Брянщине таких много. Приезжая сюда, я каждый раз удив­ляюсь тому, что берега реки очень чи­стые. Нерусса течет по большей части че­рез дубовые рощи, поэтому в воде много затопленных дубов и другого коряжни­ка. Огромные стволы иногда лежат пря­мо посредине реки. Дно в основном пес­чаное, и стволы замывает, поэтому и в мощное половодье бурная вода не может их сдвинуть, и они не одно десятилетие остаются на месте. Обилие на дне коряг и стволов созда­ет для хищника хорошие условия, они же очень затрудняют жизнь браконьерам, и их на Неруссе гораздо меньше, чем на речках с более чистым дном.

Ловля среди бесконечных коряг предъявляет особые требования и к сна­сти, и к приманкам. Есть ве­роятность поимки действительно круп­ной щуки – экземпляры в 7–9 кг по осе­ни здесь не редкость. Кроме того, щука после подсечки стремится уйти в коряги, которые здесь на каждом шагу, и ее при­ходится держать, не сдавая леску, и во­обще при возможности форсировать вы­важивание. Без металличе­ских поводок, длиной не менее 30 см,  здесь не обойтись. Кое-где можно ловить и на воблеры, но таких мест очень мало, и при низкой воде там все равно трудно избежать зацепов. Из приманок – желтый 8-сантиметровый твистер. Как я не раз убеждался, по какой-то непо­нятной причине местная щука лучше все­го берет именно на желтые приманки. Я очень рассчитывал на то, что рыба из верховьев уже скатилась вниз сюда, всего километрах в 15 от впадения в Десну. Недалеко - ямы глубиной до четырех метров в речке со сред­ней глубиной около полутора метров или чуть меньше.    

Зная, что осенью утром клева не бы­вает, я отправился на реку после десяти. Звенящая тишина – и только хруст об­леденевшей травы под ногами. У берега небольшие закраины, которые исчезли только днем. Уровень во­ды был ниже обычного. Ловля ходовая: несколько забросов – и идешь дальше. Река сильно петляет, ин­тересных мест много, и если тщательно облавливать каждое, то передвигаешься со скоростью улитки. Места хорошо извест­ные,  рыба здесь есть.. У щуки здесь есть особенность, которую я не могу объ­яснить. В одной точке иногда удавалось поймать подряд три-четыре хищницы, но если щука срывалась с крючка, то про­должать ловить было бесполезно: как ми­нимум час ни одной поклевки. Пришлось идти дальше.

Сергей Шокало, Москва, Рыбак и рыбалка, 2014 www.rybak-rybaka.ru

 

Встреча с секачем на рыбалке на реке Нерусса 

Евгений Брук, 2016

Давно было, я тогда ещё тринадцатилетним пацанёнком был, т.е. 12 лет назад. В конце августа мы с дедом всегда рыбачили в том месте, где речка Сев впадает в Неруссу. Ловили щук - их там было просто немеряно, еле успевали ловить живцов. И вот рано утром, где-то в полпятого, дед поехал на лодке проверять жерлицы, пока я дремал.  Когда вышел из палатки, взял удочку и пошёл таскать живцов. Короче, ловлю…

Слышу сзади какой-то треск, потом ещё какие-то странные звуки, причем совсем близко, за спиной практически. Оборачиваюсь... В пяти метрах от меня стоит огромный секач, самка и четыре мелких кабанчика. То ли они меня сразу не заметили, что так близко подошли, то ли я их.... Но когда мы друг на друга посмотрели, то самка с мелкими ушла куда-то за ель, а секач и не думал уходить - следил за каждым моим движением. Хотя, движения, собственно и не было никакого - у меня аж всё онемело. Думаю, что делать? Лодки нет, дед на ней укатил. Дерева подходящего тоже нет, забраться некуда. А рядом валялся топор. И я ме-е-е-дленно взял его. Стою. Думаю, что дальше будет.

Секач стоит. И вдруг он решил развернуться. Никогда не думал, что можно так разворачиваться - как башня танка... Потом опять развернулся на меня. Вот когда мы так с ним друг на друга смотрели, мне что-то и подумалось:  ну, вот и всё, он как ринется, клыками подцепит, что мало не покажется. Тем более, у него вся семья за спиной - что ему терять?! Шевеление послышалось за ёлкой, потом удаляющийся топот. Самка уходит.  А секач развернулся в её сторону, потом снова в мою. Посмотрел напоследок и пошёл за своей семьёй...

Руки у меня ещё долго потом дрожали! Всё ж с кабанами тоже надо поосторожнее, а этот красавчик - такая махина...  Как оказалось, мои опасения и страх перед этим надо сказать красивейшим животным были не напрасны. На следующий год я проходил со спиннингом вдоль берега метров триста ниже "места встречи", и моё внимание привлёк огромный раскидистый дуб. На высоте чуть больше полутора метров я увидел железную табличку, прибитую к стволу дуба, а под табличкой - маленькая деревянная полочка, на который стоял гранёный стакан. Надпись на табличке привела меня в ужас. Фамилия, имя отчество. Год рождения. и год смерти (октябрь 1994г). Вот кто был этот человек? Рыбак? Утонул? Или .... И как здесь, в такой глухомани, за десятки километров от цивилизации взялась эта табличка?!...

Лишь через два года я узнал тайну таблички. Мужик тот тоже ловил щук, только в октябре. Устроил себе ночлег под этим дубом. А утром на него набрели кабаны... Там, вероятно, вообще одни секачи были, - так что силы оказались неравными. Нашли его тело местные жители (не знаю точно, как эта деревня называется, но станция - "пл. 480 км" (следующая уже Суземка). Эту историю мне рассказали охотники, пока я с дедом ждал электричку на Брянск, -  подошли узнать, какой у нас улов. Вот такая вот история.

 

Нерусса просит не вмешиваться

Ф. Штильмарк, кандидат биологических наук, журнал «Турист» № 9 1989 г.

Неруссу когда-то называли самой чистой рекой во всей центральной полосе. От  станции Комаричи на попутных машинах доехали в городок Дмитровск-Орловский, там вышли к воде… Это была прямая, как стрела, канава с илистыми берегами и мутной коричневатой водой, по которой, обгоняя друг друга, плыли большие и малые пузыри, сбиваясь местами в бурые шапки пены.

Мелиорация началась здесь еще в тридцатых годах, когда осушали обширные болотистые водоразделы между Неруссой и Навлей, другим притоком Десны. Тогда осушение болот, раскорчевка поймы и спрямление русла реки считались большими победами. Истинное значение болот как главных естественных аккумуляторов талых и дождевых вод, а также регулировщиков стока реки было понято лишь недавно. Гидрологический режим в верховьях Неруссы резко изменился: уже нет прежних весенних разливов, вода по углубленному руслу стремительно скатывается вниз, а в межень речка почти пересыхает. Возросли безвозвратные расходы воды для сельскохозяйственных и прочих нужд. В результате рыба в Неруссе почти исчезла, луга и пастбища утратили былую силу, живая речка стала в верховьях невзрачной канавой.

…Сильная вешняя вода быстро влекла наше резиновое суденышко сквозь прибрежные кусты, проносила мимо редких деревьев. Мы же старались подмечать все вокруг себя, совмещая в своем лице и туристов, и естествоиспытателей. Нас радовали заливистые песни овсянок, и жаворонков, явные признаки пребывания речных бобров (их даже оказалось довольно много), огорчила же более всего довольно сильная загрязненность речки. По мелиоративным канавам и дренажным трубам бежали в реку вместо чистой весенней воды различные мутные растворы. Пена и муть в данном случае указывали на наличие «биогенных элементов»: раз личных органических и химических удобрений с окружающих полей и угодий. К чему приводит такое биогенное загрязнение? Река расходует содержащийся в ней кислород на растворение и окисление всей этой отравы — на дно оседает слой ила, бурно растут вредные водоросли и сорные водяные травы, исчезает рыба, умирает сама река.

Проплывая мимо деревни Воронихино, отметили, что животноводческая ферма (колхоз «Ленинское знамя») стояла за пределами официально выделенной водоохранной зоны, чуть ли не в километре от русла. Уже хотели порадоваться, но… оказалось, что навоз с этой фермы сбрасывался так, что с талой и дождевой водой он попадал в реку.

река Сев Фото Евгения Брука

…Миновав границу Орловской области, увидели слева брянское село Радогощь, старинное, с внушительным двухсотлетним храмом на горке, весело сиявшим свежей краской. Некоторые туристы-водники отсюда сплавляются весной по Неруссе. На массивных железобетонных столбиках установлены трафареты, обозначающие границу 35-метровой охранной полосы, в пределах которой запрещается вредная для реки хозяйственная деятельность. Запрет, однако, соблюдают не все. Мы убедились в этом весьма скоро, увидев, что как раз напротив одного из таких знаков рабочие совхоза «Лопандинский» обновляли летний лагерь для скота. Ниже по течению оказались еще десятка два подобных лагерей и стоянок, причем почти все они имели открытый выход к берегам Неруссы. Хозяева их — различные колхозы и совхозы Суземского, Комаричского, Трубчевского районов Брянской области. Это, пожалуй, наиболее открытая форма загрязнения реки: «продукция» со «скотских пляжей» попадает непосредственно в речные воды.

…Ниже железнодорожного моста (линия Брянск — Харьков) и начинают обычно свой маршрут байдарочники. Здесь Нерусса становится местами живой, грациозной, радующей глаз рекой. По берегам часто встречаются жилые бобровые поселения. Над водой то и дело проносятся чирки и кряквы. Видели куликов и даже красавца зимородка.

И все-таки подлинную Неруссу мы открыли для себя только там, где она вошла в массивы брянских лесов, уже на границе Брасовского и Суземского районов.Тогда-то сомкнулись по речным берегам дубовые и ольховые рощи, раскинулись луга с деревьями и кустарниками, частые изгибы реки чередовались с красивыми заводями и озерами, полными рыбьей и птичьей живности. В зависимости от сезона, утренние зори здесь просыпаются от бормотания тетеревов, «блеяния» бекасов или щемящих кликов журавлей. Над нашей палаткой вечерами летали вальдшнепы, пели дрозды, где-то в темноте можно было слышать чавкание кабанов и крики косули. На прибрежных отмелях часто видели следы бобров и выдр, отмечали лосиные и оленьи переходы через реку. Сама Нерусса была не в пример чище. На берегах то и дело сидели рыбаки, охотно хваставшиеся реальными успехами.

Ниже впадения речки Усожи снова увидели на левом берегу сплошь распаханные обширные массивы — результат недавней интенсивной мелиорации. О таких пейзажах в свое время принято было писать примерно так: «Там, где еще не давно бродили дикие звери, привольно раскинулись новые посевы… Покорим природу! Догоним и перегоним Америку!» Не беремся наверняка утверждать, что распашка пойм Неруссы и Усожи попросту вредна, но ее противоречие природоохранному законодательству очевидно. К тому же с высокими паводками и разливами плодородные слои земли на посевах будут наверняка смыты, и урожаи недолго будут радовать «преобразователей земли» (которые, впрочем, сделав свое дело и получив премии, обычно откочевывают дальше). Да и прежние луга и пастбища отнюдь не были бесплодны. Природа мстит за подобные «победы» над нею.

Сохранившаяся лесолуговая пойма Неруссы от восточных границ Суземского района и вплоть до самой Десны важное в природном и общегосударственном отношениях достояние. Это не «пустующие угодья», которые надо еще «покорять» и «осваивать». Всю лесолуговую пойму надо пуще глаза оберегать от неосторожного вторжения топора, бульдозера и канавокопателя. Вот почему нас крайне встревожили сообщения местных жителей о том, что будто бы отпущены «большие миллионы» на продолжение мелиоративных преобразований по левобережью Неруссы, а также в районе устья, где ее пойма сливается с деснянской, еще более обширной.

Организация в 1987 году нового заповедника «Брянский лес» заставляет совсем по-другому взглянуть на всю проблему и перспективу хозяйственного освоения бассейна Неруссы. Под заповедник передано всего около 12 тысяч гектаров лесного фонда, и эта небольшая территория не обеспечит сохранности тех уникальных комплексов животного и растительного мира, которые еще существуют сегодня в брянских лесах. Этот заповедный уголок удастся сберечь лишь при условии, что будет жить речка Нерусса — без нее не станет ни леса, ни зверья, ни птиц. А ведь сейчас в заповеднике «Брянский лес» отмечается сравнительно высокая численность таких повсеместно редких «краснокнижных» видов, как черный аист, змееяд, большой подорлик. Здесь встречаются скопа, беркут, орел-карлик, сравнительно многочисленны тетерева и рябчики. Многие из редких птиц вылетают на кормежку далеко за пределы заповедника, особенно в обширные луговые «плавни» низовий реки, где гнездится много ценных водоплавающих и болотных птиц. Вот почему нельзя допускать здесь неосторожного хозяйственного вмешательства.

…Ниже кордона охотхозяйства «Красный двор», где находится памятник на могиле погибших в годы Великой Отечественной войны партизан, Нерусса становится особенно красивой и живописной, особенно насыщенной жизнью. Такой она и остается далее, на всем своем протяжении до деревни Ямное, ниже которой водный туризм сейчас запрещен — здесь начинается охранная зона заповедника (вплоть до нового автомобильного моста в урочище Рум). Разрешение дается  условием, что здесь не ночевать, не высаживаться на берег нельзя.

 

Река весенних ароматов. Сплав по реке Сев и Нерусса.

Вадим Тарелкин, 2016, undercom.narod.ru

Поток весенних ароматов
Уносит прочь от суеты.
Вдоль берегов, средь ив косматых,
Плывёшь по сказке с ним и ты!

Пасхальным звоном наполняясь,
Река спешит в глухую даль.
В лесах дремучих заплетаясь,
Долой уходит грусть-печаль.

Знакомство с речкою Неруссой
Под птичий гам, черёмух цвет
Наполнит душу новым вкусом,
Чтоб не забыться много лет!

Позади длинная ночная дорога и радостная встреча в Брянске. Впереди – долгожданное знакомство с весенней речкой! Маршрут выпал на первую, не заповедную её часть: от железнодорожного моста на 462 км линии Брянск – Комаричи до железнодорожного моста в районе 478 км линии Брянск – Суземка в окрестностях деревни Нерусса. После выгрузки из маленького пригородного поезда на ещё более маленькой платформочке без имени, а лишь с номером 463, соответствующим расстоянию по железной дороге от Москвы, нам предстоял полуторакилометровый пеший бросок назад в сторону моста через речку.  Под мостом блеснула по-весеннему немного мутноватая вода Неруссы. Её быстрый поток стремительно тёк между сжатых ивовыми кустами берегов, торопя собираться и следовать его примеру. С моста было хорошо видно, как убегает через луга к заросшему лесами горизонту серпантин реки.

Глаз радовался от каждого взгляда на молодую зелень лугов и просыпающихся лесных массивов. Глубоко в подсознании земля, до недавнего времени похожая на детскую чёрно-белую книжку-раскраску, стала заполняться яркими, порой даже мало реалистичными и самыми смелыми красками с преобладанием всех возможных оттенков зелёного. Но кое-где пока ещё оставались блёклые пятна прошлогоднего бурьяна и запаздывающих деревьев, которые наступившей весне ещё предстояло раскрасить. Для природы всё только начиналось. Время новых надежд и начинаний после зимнего сна. Это одно из самых любопытных ощущений, будто стоишь у истоков, в начале пути, что впереди долгая, как будто бесконечная, дорога по имени Лето. С ним может сравниться лишь противоположное ожидание и подготовка к молчаливой зиме. И как бы ни хотел человек чувствовать себя королём Планеты, а всё же является её неотъемлемой частью. Мы также зависим от сезонов года, как и вся природа.

Небо в этот день частенько прятало за облаками и тучками наш горячо любимый источник света и тепла. Изредка самые серые их представители осыпались мелким дождиком, добавляя свежести и без того не самому жаркому дню. Весь первый день речной маршрут проходил среди обширных лугов, обрывающихся к реке песчаными берегами с кустами ив и черёмухи. Цветущая черёмуха разливала по реке лёгкий медовый аромат, который невидимым потоком летел над водой вместе с рекой, пополняя копилку ощущений от сплава.

Группа сильно растянулась по реке, попрятавшись за её изгибами и петлями. Иногда приходилось причаливать и вылезать на берег, чтобы окинуть взором окрестности – луговое течение преисполнено однообразием пейзажей и его требовалось разбавлять. Но в то же время при взгляде на бескрайние луга возникало ощущение безграничной свободы среди зелёных просторов, раздолья для птиц и ветра. Кое-где лес всё же скромно подкрадывался к реке у крутых песчаных обрывов. А где-то прямо на берегу, словно холмы, вырастали древние курганы. Единственное, чего много в этом течении – это золотистые песчаные пляжи на крутых изгибах реки, чем не может похвастаться лесная часть маршрута. За 5 километров до запланированного лагеря маршрут пересекает мост автомобильной трассы «Украина» (Киевского шоссе). Можно вылезти, совершить разминку и мысленно почувствовать себя в узле ощущений, на перекрёстке взглядов людей, видящих реку из окна автомобиля, и водников, над которыми эти автомобили проносятся.

Несмотря на довольно тёплый день, утро окутало землю холодными туманами и взбодрило порцией заморозков. Лишь вышедшее из-за леса солнце снова прогрело воздух и вернуло ощущение весны. Богородицкая Площанская мужская пустынь очень живописно расположилась на возвышенности возле зеркального пруда. На территории, в отличие от ночного праздничного богослужения, царило полное спокойствие и умиротворённость. Под крутым склоном на берегу пруда есть купель, стоящая на родниках. Чуть подальше, на берегу болота, если можно так выразиться, стоит вторая купель со студёной водой, вселяющей бодрость и силы в заглянувших окунуться путников. Искупались и мы. Разгулявшаяся погода, наоборот, располагала к неспешному времяпрепровождению и пляжному отдыху. Прекрасным совмещением этих вариантов стал неторопливый сплав.

Во второй день похода Нерусса постепенно начала углубляться в леса. Сначала они приблизились к реке, став видимыми с воды, затем перелески всё чаще стали выходить к воде, пока совсем не стиснули, нависнув кудрявыми ветками над водой. Там, где поработали бобры, некоторые деревья и вовсе перегораживали путь, вынуждая проявлять чудеса эквилибристики при пролезании под нависшими ветвями упавших стволов.

Одна из бесчисленных петель реки отличается от всех других. С воды это заметить сложно, но если найти на карте то место и вовремя вылезти на широкий пляж, венчающий речную дугу, сразу становится видно, что перемычка между двумя противоположными речными потоками всего несколько метров. Причём, с обеих сторон Нерусса усердно подмывает берега, с каждым годом сокращая преграду. Скорее всего, лет через десять петля превратится в старицу, а река станет на 300 метров короче, спрямив своё основное русло. На петле достойное место для лагеря под кудрявыми кронами ив.

Незадолго до стоянки воды в Неруссу прибавила речка Усожа. При высокой воде мне удалось по ней немного подняться вверх по течению, виляя между купающихся кустов. В этот день мы прошли почти 30 километров, остановившись в любопытном местечке – бывшем кордоне лесника, а ныне домике с гордым названием «Отель у Петровича». Подход к нему стерегут могучие ивы-великаны и огромная лужа. Главный ориентир – стальной понтонный мост. Как позже выяснилось, вылезать лучше не на дорогу, проходящую по мосту, а через небольшой затон справа перед мостом. По этой дороге через лес около 5 километров до железнодорожной станции Нерусса. Место отличалось от предыдущего не только лесным пейзажем, но и обилием комаров, что для столь раннего времени было несколько аномальным.

Домик используется рыбаками и охотниками, внутри довольно чистый и ухоженный по сравнению с аналогичными строениями, где нам доводилось останавливаться. У крыльца – стол с лавками, мангал для приготовления пищи и целые поленницы из дров. Рядом с домом есть небольшое распаханное поле, а позади – действующая пасека на пару десятков ульев. Летки пока ещё были законопачены после зимы, зато на выставленных пустых рамках рядом крутились пчёлки-труженицы, выбирая остатки мёда из вскрытых сот. На ночлег бóльшая часть группы расположилась в избе, протопив печку. А два экипажа не изменили своим палаткам.

Предрассветные туманы, вновь принёсшие заморозки, вместе с только что проснувшимся солнцем расставили повсюду декорации, похожие на сновидения. И лишь бодрящая свежесть утреннего воздуха помогала понять, что это не сон, а изумительно красивая действительность!

Во время сборов около избушки остановился УАЗик с тремя мужиками, направлявшимися на другой берег Неруссы через мост. Один из них, по виду самый бывалый, оказался тем самым гостеприимным Петровичем.
Расположенный рядом понтонный мост таил в себе загадку в виде закупоренных люков. Оказывается, внутри каждой секции вполне могут поместиться несколько человек, как в бункере.

До антистапеля оставалось около 12 километров лесных петель Неруссы. И если в первый немного скучноватый от однообразия луговых просторов день быстрей хотелось их пройти, то тут, в предвкушении скорого финиша, наоборот, тянуло подольше задержаться на реке, растянуть километраж, остановиться и насладиться лесными выкрутасами, сооружёнными природой. Мы даже играли в слалом между торчащих из воды коряг, проплывали под нависающими деревянными воротами, разворачивались и проходили их против течения. Ярким впечатлением для всех стало преодоление лежащего поперёк реки толстого дерева, недавно поваленного бобрами. Что ни говори, а лесные речки как-то ближе по душе, и на них хочется возвращаться. Вот и в этот раз, все участники единогласно пожелали второго сезона сплава по Неруссе с прохождением заповедной её части.

На полпути до финиша в болотистом расширении впадает речка Сев с более прозрачной, чем в Неруссе водой. На стрелке можно было наблюдать смешение потоков различной прозрачности. А видимый на снимках из космоса песчаный язык на слиянии рек оказался при нашем уровне на глубине около полуметра. Значит, воды в реке ещё достаточно много, хоть уже и не паводок, о котором можно было судить по следам от льдин на одном из растущих почти из воды дубов. После устья Сева леса полностью завладевают Неруссой, появляются привычные равнинным водникам песчаные яры с сосновым лесом. Плёсы изобилуют топляками и разнообразными корягами. В межень в этих местах могут быть серьёзные завалы.

Сплав завершился за полкилометра до железнодорожного моста. Место для высадки не самое удобное, зато от поляны прямиком на станцию уходит тропинка. А удобный пляж, расположенный ближе к мосту немного ниже по течению, весь зарос лопухами мать-и-мачехи. На поляне, где мы поставили свой лагерь, вся земля была покрыта чернотой от сожжённой сухой травы, которая так и норовила испачкать все наши вещи.

Остаток дня традиционно ушёл на просушку, сборы и проводы тех участников, кому требовалось попасть домой уже вечером. Остальным ещё предстояли вечерние посиделки и ночёвка на берегу Неруссы, чтобы с рассветом, вдыхая влажную утреннюю прохладу, выдвинуться к ещё одной безымянной платформочке теперь уже с номером 480 на табличке. Вот так, пройдя по реке 61 километр, от Москвы получилось удалиться всего на 17! По дороге домой голову не покидала мысль о том, что в этом году Первомай удался на все сто!

 

Гидронимы

Николай Дорожкин,  член Союза писателей России, 2019   ng.ru/science

• Названия рек древнее наименований городов и других селений.
• В большинстве языков топоним состоит из двух слов, одно из которых имеет значение «река», «вода».
• Русский человек, называя реку, прежде всего обращал внимание на ее признаки.
• В древних былинах на берегах рек происходили знаменитые сражения.
• 580 км между реками Уль и Улла.
• Битва при Чашниках и Сражение у Добруничей.
• Уль —  это река в Севском районах Брянской области, левый приток реки Сев. А также река на Кубани и в Гималаях.

В древних былинах, сказках и песнях  на берегах рек – Калки, Каялы, Невы, Вожи, Дона, Непрядвы, Волги – происходили знаменитые сражения. Герои-полководцы получали титулы по названиям рек, где они одерживали победы, – Александр Невский, Дмитрий Донской, Румянцев-Задунайский, Суворов-Рымникский…

У гидронимов, то есть названий рек, есть одна важная особенность. Это самые старые имена! Город может сменить несколько названий в течение десятилетия, страна – за один век, море – за тысячу лет. А вот река нередко сохраняет имя, полученное в незапамятные времена.

Что означает слово «Волга»?  В некоторых местностях по Волге и Дону есть прилагательное «волглый», то есть «влажный, мокрый». Это значит, что «Волга» означает всего-навсего… «влага» или «вода». От «Волги» и название маленькой речки – «Волгуша».

А приток Волги – Ока? Поскольку там, где она протекает, проживали племена финно-угорской языковой группы, слово «Ока» производится от финского «йоки» – «река», «поток воды». Волга не всегда носила русское имя. Ранее для булгар и хазар имя великой реки звучало и писалось как «Итиль», что переводится тоже как «река». А еще раньше Волга называлась словом «Ра» – «река».

И в связи с этим стоит обратить внимание на целое семейство рек и речек, названия которых оканчиваются на «-ра». Сколько их? Например, в Подмосковье – Истра,  Малая Сестра и Большая Сестра, Нара, в Рязанской области – Пара и Пра, в Калужской – Жиздра. В Вологодской, Новгородской и Пермской областях есть реки с названием Вишера, в Республике Коми – Печора. Значит, все эти названия образованы из слова «ра», то есть «река».

В Европейской России есть и другое речное семейство. Москва, Нева, Протва, Непрядва. Здесь в основе каждого названия слово «ва», которое тоже означает «вода» или «река» на одном из финно-угорских языков (коми-зырянском или древнем мерянском), что прежде соседствовал со славянскими племенами.

Названия многих рек оканчиваются на «-на» – например, «Десна» (в бассейнах Днепра, Москвы, Южного Буга) или «Сосна», «Тосна», «Березина». Известны целых четыре Дубны, две Двины (Северная и Западная). Каждое из этих названий составное – первый слог описывает, какая именно «на» (то есть «вода» или «река») протекает в данной местности. Или еще «Онега» («Ветлуга», «Молога», «Пинега») и  «Яуза», да «Береза» с «Вазузой». Скорее всего слог «-за» или «-уза» также  переводится как «река» или «вода».

Что касается Дона, Дуная, Днепра и Днестра, то в названиях этих рек основа – «дон» или «дн», то есть «река» на языке древних скифов, кочевавших на огромных пространствах Европы и Азии. Скифы были ирано-язычным народом. К таковым же относятся и современные осетины, на языке которых «дон» – тоже «река». Правда, есть еще река Дон в Шотландии. Некоторые исследователи не исключают скифский след и в Шотландии. Очень уж похожи названия этих далеких друг от друга народов! По-русски скифские владения – «Скифия» («Скития») или «Скуфь», а шотландские по-английски – «Скотланд».

 А на Северном Урале протекает уникальная река Чусовая, приток Камы. Уникальность ее в том, что ее название отражает историю пребывания на берегах реки поочередно нескольких разных народов. Получается, что когда-то здесь проживали племена тибетского происхождения, давшие реке имя «Чу» («река»). Затем их сменили некие тюрки (скорее всего – вездесущие татары), добавившие свое название «су» («река»). Позже появились коми-пермяцкое «ва» («река») и мансийское «я» (тоже «река»). Чу-су-ва-я! Может быть, это и легенда, но говорит она о многом и в значительной степени отражает действительность.

 

 

О чем говорят русские названия рек в Западной Сибири? 

Кучеров А.В. svsx.livejournal.com

Ученые установили, что в большинстве языков топоним состоит из двух слов, одно из которых имеет значение «река», «вода». По этому конечному слову можно узнать хантыйские, селькупские, тюркские и другие названия.

Например, кетские названия можно узнать по таким словам, обозначающим реки, как уль, сес, сет, тет, шет. Несколько видоизменяясь, они встречаются во многих названиях рек: Кайтес, Тартас, Китат, Майзас, Куендат, Тесат, Сулзат, Ингузет и другие.

Русский человек, называя реку, прежде всего обращал внимание на ее признаки. Эти признаки могли быть связаны как с ее природными качествами, так и с отношением человека к ней. Например, в названиях указывается цвет воды, вкус ее, запах, течение, глубина, характер берегов, русла, окружающий растительный и животный мир: Кедровка, Смородинка, Черная, Светлая, Красная, Крутая, Песчаная, Каменка, Мутная, Тихая, Талая, Плоская, Боровушка, Синюшка, Озерная, Быструха, Солоновка, Сладкая и другие. Использование реки в хозяйственной жизни нашло свое отражение в таких именах, как Сенокоска, Амбарка, Запорная, Молевая, Мельничная, Смолокуровка, Сенная, и других.

Если какой-нибудь топоним необычен и выпадает из этих рядов, можно с уверенностью сказать, что он появился через перенос названий других географических объектов. Так, речка Писаная — правый приток Томи — получила свое название от находящейся в ее устье скалы, на которой сохранились рисунки древнего человека — Писаного камня (или Писаных скал).

Немало названий рек берет начало от фамилии, имени или прозвища человека: хозяина земельного участка, примыкающего к ней, а на севере — от фамилии или имени рыбака, охотника: река Гришкина, Журавлева, Елтырева, Ильина, Калаткина, Карбина, Павлова, Пушкарева, Чеснокова, Яшина, Щедрина, Юдиха, Шалаболиха и другие. В основе подобных названий не обязательно лежит имя богатого человека. В Западной Сибири, где не было крупных помещиков и где названия давал народ, такого предпочтения богатству не было: реку называли по имени любого человека, который имел к ней отношение. На севере Томской области это часто были охотники-ханты и селькупы. Их фамилии или христианские имена, особенно в пренебрежительной форме, и становились основой для названия рек. Так, еще академик Г. Ф. Миллер, утешествующий по Сибири в 40-х годах XVIII столетия, заметил, что речка Тайбохтина у Нарыма названа так по князьцу Тайбохте, а речка Вонина по князю Боне. Но еще больше названий типа: речка Сенькина, Ванькина, Васькина, Ларионкина, Игнашкина, Гаврилкина, в основе которых лежат имена простых людей, селькупов и ханты, живших в 6acceйнах этих рек.

 

Схожие УЛЬ - гидронимы на карте

Уль — река в Севском и Суземском районах Брянской области. Левый приток реки Сев. Географические сведения Исток реки находится в Орлинском озере.

 

Уль - это Гималайская река, которая является частью водораздела реки Беас. Река берет свое начало у ледника Тамсар в Гималайском хребте Дхауладхар, протекает по долине Ул, пересекая деревни Бада Гран (Бараграм) и Барот.

 

Улька — река в Республике Адыгея России, левый приток Лабы (бассейн Кубани). Устье реки ранее находилось в 48 км по левому берегу реки Лаба.

580 км между реками Уль и Улла

Улла (приток Двины) в Беларуси стала известным местом Битвы при Чашниках (Битва на Улле) – как сражение времён Ливонской войны 1561-1570-х годов, между войсками Великого Княжества Литовского и одним из основных корпусов русской армии.

 

Уль (приток реки Сев) в России стала участницей Битвы при Добрыничах (Добруни) в 1605 году между царским войском Бориса Годунова и ЛжеДмитрия с поляками, казаками и литвинами.

 

Сходные (мокрые) названия рек встречаются на одном "фрагменте" общей карты:
Уль Брянская область,
Улла Витебская область Беларусь,
Улейма Ярославская область,
Уляшевка Смоленская область

Во время Ливонской войны между ВКЛ и Московским княжеством, московский царь Иван Грозный, в 1564 году, приказал выступить двум большим армиям, которые шли раздельно и должны были соединится возле Орши, и идти дальше, к Минску и Новогрудку. Одна из этих армий под командованием П.И.Шуйского выступила к Орше из Полоцка, и насчитывала 18 тысяч человек. Вторая армия, под командованием князей Серебряных, численностью в 25 – 30 тысяч человек, выступила к Орше из Вязьмы.

Шуйский вёл свои войска без боевого порядка, оружие и доспехи везлись на санях. Разведка не проводилась, так как московиты были уверенны, что никто на них не нападёт. Тем временем литвинская разведка не дремала и вовремя доложила гетману Николаю Радзивиллу Рыжему о передвижении войск Шуйского. Радзивилл, имея войска численностью в 5-6 тысяч солдат, решил устроить засаду и стал ждать подхода московских войск в лесистой местности возле реки Улла недалеко от Чашников.

26 января 1564 года, когда Шуйский со своей армией подошёл к реке Улла, гетман Радзивилл Рыжий приказал атаковать войска московитов. Несмотря на численный перевес, московские солдаты, не успев принять боевой порядок и достаточно вооружиться, поддались панике и побежали, бросив свой обоз, который насчитывал 5 тысяч саней. В этой битве было убито 9 тысяч московских солдат и взято в плен много знатных людей. Сам же князь П.И.Шуйский, потеряв в бою коня, бежал пешком в ближайшую деревню, где крестьяне, видя, что московский богато одетый боярин один, ограбили и убили его.

Вторая московская армия уже была на подступах к Орше, когда узнала о разгроме войска Шуйского. Эта новость заставила их повернуть назад и уйти в Смоленск, таким образом прекратилась наступательная компания вглубь территории Великого княжества Литовского.

vklby.com/i

Битва при Добрыничах. Смутное время

Битва при Добры́ничах на реке Сев (и ее притоке - Уль) в 31 января 1605 года завершилась полным разгромом Лжедмитрия.

 

Десна-красавица. Символы Брянского края

Наиболее крупной рекой Брянской области является Десна. Возможно, ее название реки произошло от от индоевропейского «дие» – «блестеть», таким образом, имя реки ассоциируется с понятием «светлая, чистая». Десна - это самый значительный левый приток Днепра. Река Десна берет начало на Смоленско-Московской гряде и болота около деревни Налеты, в 9 км. от города Ельни. Впадает в Днепр в 6 км. севернее города Киева. Ее плавные воды реки плещутся у стен четырех древнейших городов: Брянска, Трубчевска, Новгород-Северского, Чернигова.

По реке в древности проходил знаменитый путь «из варяг в греки». С тех пор по берегам Десны стоят насыпные курганы-могильники. На их вершинах зажигали сторожевые огни, предупреждая об опасности. Десна с давних времен была важной транспортной магистралью, по которой шли торговые пути на Днепр, Дон (по Сейму) и на Оку (по Болве). Славянские купцы по Десне продвигались в глубину северных лесов, где обменивали свои товары на медвежьи шкуры, бобровые и беличьи меха, на мед. Интенсивно использовалась Десна брянскими  промышленниками: они направляли в Киев караваны судов, груженных бемским, белым и полубелым стеклом, изделиями из хрусталя, эмалированной посудой, чугунным литьем и другими товарами. В предвоенные годы Десна была судоходна до Брянска, но в связи с потеплением климата и вырубкой водоохранных лесов уровень воды в реке в середине-конце ХХ столетия снизился. Чтобы Десна стала полноводной, с конца 1960-х гг. был начат большой и сложный комплекс работ по восстановлению и рациональному использованию богатств бассейна Десны. Длина реки Десны от истока до устья 1187 км. Протяженность в пределах области около 500 км. Площадь бассейна 100 тыс. кв. км,  - на такой территории можно разместить три таких государства, как Бельгия.Сама река прекрасна во все времена: весной она утопает в черемухе, летом – в зелени деревьев, кустарников, трав, зимой ее лед, как драгоценные камни, сверкает на солнце. Блестит под снежной бахромой прибрежный лес.

 

От суда до очистных - 5 лет. Репортажи на Первом канале и в местных сми за 2016-2020 гг.

Компания «Умалат» сменила название на UnagrandeCompany. Севские сыры стали УниГрандеКампани.

 

3 августа 2016

Брянские экологи приоткрыли тайну гибели рыбы в Севске

В  Сев попали некие отравляющие вещества – предположительно, неочищенные производственные стоки, что привело к массовой гибели (мору) рыбы, а также других представителей водной фауны (лягушек, пиявок). Мертвой рыбой покрыт значительный участок поверхности реки, протяженностью около 8-10 км, от района местного маслосырзавода и Центрального пляжа Севска до села Новоямское Севского района.

Погибшую рыбу никто не собирает, и она в условиях установившейся сильной жары быстро разлагается. Наибольшую тревогу по-прежнему вызывает состояние огромных по площади «полей фильтрации» маслосырзавода – несколько длинных канав посреди луга у реки Сев.Они находится на выезде из Севска и заполнены зловонными отходами. Причем специальная тяжелая техника продолжает рыть рядом все новые канавы. Данное предприятие не имеет собственных очистных сооружений.

bryansktoday.ru

 

5 августа 2016

Масштабное экологическое бедствие разворачивается на реке Сев Брянской области

Целая река оказалась на грани гибели в Брянской области.  Вода почернела, на поверхности пятна, повсюду мертвая рыба, от неприятного запаха нечем дышать. Проверку начала прокуратура. Вода в реке Сев в прямом смысле стала мертвой. Некогда живописное место теперь представляет собой жуткое зрелище. Отвратительный запах распространяется на десятки километров вокруг. Страдают жители сразу нескольких населенных пунктов.

Местные жители считают: виной всему грязные стоки одного из заводов. Счет погибшей рыбы идет на тысячи, не выжили и птицы. Берег на расстоянии 20 километров усеян трупами представителей речной фауны. Отравлена и земля вокруг.

Дохлую рыбу никто не убирает, её никто не утилизирует. Место, где еще неделю назад ловили рыбу и отдыхали на пикниках, теперь приходится обходить стороной. В Интернете десятки видеороликов и фотографий. Люди жалуются во всевозможные инстанции.

Местные жители и экологи сходятся во мнении: все живое в реке уничтожили сбросы в воду отходов производства местного маслосырзавода. По некоторым данным, это предприятие работает без очистных сооружений. Вместо них - огромные поля фильтрации, расположенные рядом с рекой Сев.

Поля фильтрации представляют собой обычные канавы достаточно широкие, глубокие, которые наполнены производственными стоками. Стоять рядом с ними, находиться, невозможно. Когда произошел сброс, вонь ощущалась даже в центре город Севска. Как предполагают эксперты, дамбы могло размыть, отравленная вода из канав попала прямо в реку.

Убийственную воду Сев несет своим течением в реку Нерусси. А та, в свою очередь, протекает по территории заповедника Брянский лес - одного из крупнейших в Европе. Уникальная флора и фауна заповедника находится под угрозой исчезновения.

1tv.ru/news/

 

21 августа 2016

Природная катастрофа реки Сев дошла до «Брянского леса»

Отравленные воды из реки Сев в Севском районе дотекли до слияния с Неруссой и влились в неё. Днём 20 августа пятно загрязнения подошло к месту слияния Сева и Неруссы. Вода в месте пятикилометрового пятна грязно-бурого цвета, ощущается гнилостный запах. Кислорода в этой воде нет. Погибшая рыба частью задерживается в плавнях Сева, создавая страшную картину, частью уходит с течением в Неруссу.  Кроме рыбы в Севу и Неруссе гибнут практически все живые организмы.

bragazeta.ru/news

 

19 сентябрь 2016

Виновных в экологической катастрофе в брянской реке нашли через карту Google

Жители Севска провели собственное расследование. В интернете с помощью «Google Карты 3D» они нашли  предположительные места возможных прорывов отстойников.

На берегу Сева заметна почерневшая растительность, что только подтверждает выводы Федерального агентства по рыболовству.

Скорее всего, на месте русла сделали новый отстойник, но при проектировании не учли близость грунтовых вод. Прорыв оказался в том месте, где старое русло.

bryansktoday.ru

 

1 ноябрь 2016

Директор ЗАО "Умалат" заявляет, что рыба в брянской реке погибла из-за жаркой погоды

Летом 2016 года в реке Сев летом в ней погибло все живое. Местные жители, экологи, природоохранная прокуратура обвиняют в этом ЗАО "Умалат". Предприятие по-прежнему отрицает свою вину. Там  продолжают утверждать, что их вины в случившемся нет. Оно пригрозило судом местным СМИ. Позднее стало называть журналистов уважительно коллегами и рассылать им новые пресс-релизы.

bryansktoday.ru

 

31.07.2019

На севском «Умалате», два года назад загрязнившем реку, открыли новый цех

Стоимость проекта составляет 1 млрд рублей. Из них 300 млн рублей компания вложит в новые очистные сооружения, запуск которых планируется в сентябре 2019 года.

Очистные сооружения комбината в 2016 году едва стали причиной экологической катастрофы. Стоки предприятия, попав в реку Сев, вызвали массовую гибель рыбы, нанеся ущерб природным ресурсам более чем на 50 млн рублей. Причиной стал прорыв полей фильтрации, куда сбрасывались стоки, что привело к гибели более пяти тысяч особей рыбы Было возбуждено уголовное дело, сумма ущерба и штрафы были взысканы с предприятия

newsbryansk.ru

 

15 ноября 2019

Река Сев в Суземском районе Брянской области приобрела стала бирюзовой

Сказалась засуха. В последнее время она сильно обмелела.. Река питалась только родниками.

Вода в реке, которая была раньше зеленоватой, стала бирюзовой из-за состава почв, через которые проходят подземные воды, наполняющие реку.

В Суземском районе есть залежи голубой глины с природным красителем – медный хлорофиллинов, который и придал воде бирюзовый цвет.

bragazeta.ru

 

04.09.2020

Компания Умалат: запустила комплекс биологических очистных сооружений

В строительство второй очереди было инвестировано 170 млн рублей. После прохождения пяти этапов очистки вода будет чище, чем в реке Сев, на берегу которой расположен завод, — технология зарекомендовала себя на Байкале.

Проект подготовлен и реализован австрийской компанией KWI International GmbH, благодаря использованию современного оборудования, компания Umalat сэкономит до 40% электроэнергии.

Для полного очищения сточные воды будут проходить 5 этапов: прием, биологическая очистка в биореакторах периодического действия, доочистка на песчаных фильтрах, обеззараживание, обезвоживание осадков.

Первая очередь очистных сооружений была запущена еще в 2017 году, а весной 2019 года началось строительство второй очереди — системы биологической очистки.В результате в реку Сев будет сливаться вода, которая по показателям будет даже чище речной.

agrovedomosti.ru

 

04.09.2020

Компания Умалат: запустила комплекс биологических очистных сооружений

В строительство второй очереди было инвестировано 170 млн рублей. После прохождения пяти этапов очистки вода будет чище, чем в реке Сев, на берегу которой расположен завод, — технология зарекомендовала себя на Байкале.

Проект подготовлен и реализован австрийской компанией KWI International GmbH, благодаря использованию современного оборудования, компания Umalat сэкономит до 40% электроэнергии.

Для полного очищения сточные воды будут проходить 5 этапов: прием, биологическая очистка в биореакторах периодического действия, доочистка на песчаных фильтрах, обеззараживание, обезвоживание осадков.

Первая очередь очистных сооружений была запущена еще в 2017 году, а весной 2019 года началось строительство второй очереди — системы биологической очистки.В результате в реку Сев будет сливаться вода, которая по показателям будет даже чище речной.

agrovedomosti.ru

 

25 сентября 2020

Из брянской прокуратуры уволили природоохранного прокурора Зубко

Он работал в должности заместителя прокурора и прокурора в Севском районе, возглавлял прокуратуру Брасовского района. Природоохранной прокуратурой руководил семь лет.

rossaprimavera.ru

 

8 октября 2020

Аптечную базу в поселке Локоть оштрафовали на 800 тысяч рублей

Армавирскую аптечную базу оштрафовали за нарушение водного законодательства. Проверка показала, что ООО «Армавирская межрайонная аптечная база» использует ручей Безымянный (правобережный приток реки Нерусса) для сброса сточных вод и добычи пресных подземных вод без разрешительных документов.

Организацию и руководителя ее отдельного подразделения привлекли к административной ответственности по статьям «пользование недрами без лицензии» и «использование водных объектов без документов». Правонарушителя оштрафовали на 880 тысяч рублей.

пресс-служба прокуратуры Брянской области, пресс-служба Россельхознадзора,  АиФ-Брянск

bryansk.aif.ru

 

9 октября 2020

В Росводресурсах не верят, что Десна обмелела

Брянские СМИ облетели фотографии обмелевшей Десны и обнажившиеся полусгнившие столбы-опоры старого деревянного Чёрного моста: vk.com

Начальник брянского отдела водных ресурсов Брянской области Московско-Окского бассейнового водного управления Федерального агентства водных ресурсов (Росводресурсы), Валерий Захаренков сообщение опроверг.

Он сослался на обильные дожди этим летом и паводки, из-за которых дважды пришлось останавливать строительство Литейного моста,. Об обмелении речи даже не идет. Маловодье на Десне было 10 лет назад, когда почти все лето стояла аномальная жара.

Также руководитель опроверг предположение, что из Десны добывается песок для строительства новой магистрали между Фокинским и Володарским районами, впрочем, как и для любых других нужд — никакие работы по добыче недр на реке не ведутся. Просто фотограф выбрал такой интересный ракурс, сделав акцент на опоры старого деревянного моста. И ему посоветовали почаще выбираться на берег, чтобы увидеть, что «столбики» периодически то показываются, то скрываются под водой. А во время осенних паводков у фотографов выпадет шанс запечатлеть Десну более полноводной. vk.com

 

18.07.2022 

 

В реке Сев Брянской области замечена массовая гибель рыб

«Рыба дохнуть начала выше по течению, теперь дошло и до нас, это не электроудочка однозначно. Что делать и как бороться?»/

Фото от 17 июля 2022 Брянская область Севский район село Чемлыж

bryansknovosti.ru

 

Тревогу начали бить рыбаки Севского района, которые обнаружили мертвых щук и карпов.

«Вот что происходит в реке Сев. Рыба дохнет», — сообщают жители Севского района. Они публикуют фото, которые были сделаны 17 июля на реке в районе села Чемлыж. По словам рыбаков, среди мертвой рыбы – щуки и карпы, некоторые даже с икрой.

«Говорили, брали пробы, но в воде ничего не обнаружили. Рыба дохнуть начала выше по течению, теперь дошло и до нас, это не электроудочка однозначно. Что делать и как бороться?» — обращают внимание активисты на экологическую катастрофу. Они намерены обратиться в природоохранную прокуратуру.

www.webmushka.ru

© 2019 - 2022. WebMushka. All Rights Reserved. Вебмушка ру  Мария Чулова уникальный авторский контент